А в Турине, представьте, жара.
Речь даже не о том, что после питерских морозов здешние «плюс пять» кажутся тропической температурой. В Турине установилась «олимпийская жара». В столице области Пьемонт «горячее дыхание стартовавших Игр ощущается буквально на каждом шагу.
Пьемонт охвачен лихорадкой. Последние шесть месяцев выпуски местных новостных программ непременно включали в себя сообщения о ходе подготовки к зимним Играм-2006. А с января этого года они непременно начинались новостью на олимпийскую тему. В центре города почти все улицы перекопаны вдоль и поперек, тяжелые экскаваторы работают даже ночами – представьте себе, даже у центрального вокзала Порто Нуово.
За сутки до торжественной церемонии открытия Олимпиады власти заблокировали проход на площадь Сан-Карло, где в пятницу состоялась ее демонстрация для всех желающих, притом бесплатно, на большом цветном экране. Там заново переложили всю мостовую и оборудовали подземный гараж.
Несмотря на то, что власти Пьемонта «вбухали» в строительство олимпийских объектов и реставрацию жилых помещений колоссальные даже по здешним меркам деньги, все откладывалось до последнего момента. Думали, времени много, а в итоге не поспели к сроку. Например, из восемнадцати станций метро, которые должны были открыться к Играм, удалось «сдать под ключ» только десять, да и те на западной окраине. А в Сестриере чуть не обвалилась крыша пресс-центра местного стадиона, и это итальянцы всячески старались скрыть от международной общественности.
Кроме того, с начала года из центра Турина срочно убирали трамвайные линии. Дело в том, что улочки большинства итальянских городов настолько узенькие, что трамвайные пути в буквальном смысле занимают всю проезжую часть. Впрочем, вопрос о ликвидации «исторического» транспорта самих горожан не волновал. Главная проблема, которая здесь обсуждалась – строительство скоростной автотрассы из Турина в Лион (это уже во Франции). Жители окрестной деревеньки Сузы активно протестовали, благо перекрыть движение на Сестриер, где проходили олимпийские соревнования горнолыжников, ничего не стоило.
Жители Пьемонта бредили Играми, которые должны были продемонстрировать всему миру, что Турин – отнюдь не только «город ФИАТА», как его называют в Италии. Туринезцы (именно так, а вовсе не туринцы, правильно говорить на местном языке) раскупили большую часть билетов на олимпийские соревнования (около полутора миллионов). При этом пожилых большего всего интересовали керлинг и шорт-трек, мужчин – хоккей, молодежь «повалила» на сноуборд, а на фигурное катание – одни лишь «маргиналы».
Чуть ли не половина туринезцев ходила по улицам в бордовых куртках с символикой Олимпиады. В магазинах эти куртки было не купить. Они вообще не продавались: предназначены для волонтеров. Рассказывали: если волонтер отрабатывал хотя бы одну неделю, ему дарили эту куртку и мобильный телефон в придачу.
…В час открытия Олимпиады центр Турина вымер. Множество народа собралось разве что на площади Сан-Карло, где на большом экране по каналу Rai Uno демонстрировало ее церемонию. А самые ретивые из этих пяти-семи тысяч человек залезли на пьедестал конного памятника герцогу Савойскому Эмануэле Филиберто (он же «Эль каваль эд Бронз»). Не обошлось без скандала: Rai Uno, получивший эксклюзивные права на прямую трансляцию олимпийского парада, дважды прерывал оную на рекламу. И пока за кадром на арене «дефилировали» сборные Бельгии, Белоруссии, Бермудских островов и Украины, зрители, свистя и дико улюлюкая, лицезрели на большом экране физиономии двух идиотов, провалившихся по голову в снег, и девушек-сноубордисток с фонарями в руках, которые пытались их зачем-то откопать.
Ночь. На вокзале нас с коллегой останавливают полицейские. Протягивает руки с паспортами — не вполне, конечно, в соответствии с принципами пролетарского интернационализма, а больше по необходимости, хотя спросонья — и стражи порядка ничего не понимают. «О, алфабето чириллико, — защелкали их языки. — Да, кстати, почему у вашего коллеги сразу две фамилии?!» — «Фамилия одна, два написания». — «Уно моменто». Это самое «уно моменто» затянулось. На полчаса.
Поздний вечер. Вагон пригородного поезда, который следовал из деревушки Бра в Турин. Бежит по проходу кондуктор. Почти что кричит: «Бандито! Бандито!» Мы лихорадочно кумекали, чем бы ттяжелым оглушить «бандито-гангстерито» — в отсутствие «кастето — пистолета». Но оказалось, что Бандито — это городок, в котором останавливался поезд.
Еще один вокзал в Турине. По платформе аккуратно расхаживал тип очевидно «гражданской наружности», с бутылочкой напитка крепче кваса. В этом момент внезапно и зачем-то появилась мысль спросить, куда наш поезд должен следовать. Мужик этот в ответ направился к кабине машиниста, распахнул дверь резко и порывисто, да со словами: «Эй, Антонио, куда идет твой поезд?» В кабине никого не оказалось. «Сейчас найдем», — продолжил помятый субъект. Нашелся машинист где-то в другом конце платформы — возле автомата с колой.